В моем уголовном деле наступила ключевая фаза. Предварительное следствие окончено. Следственные действия уже проводиться не могут. Я и мой защитник должны знакомиться с материалами уголовного дела… Должны – это по Закону. Но в моем деле все делается по понятиям. Причем понятия исключительно субъективны, основаны на страхе перед московским руководством и желании угодить нужным людям из руководства области, для которых мое дело как кость в горле. Кость, которую ни съесть, ни проглотить. К сожалению, в моем случае, совершенное раз беззаконие продолжает порождать еще большие нарушения Закона, граничащие с полным правовым нигилизмом.
Любому студенту юридического учебного заведения хорошо известно, что по окончании предварительного расследования уголовного дела обвиняемый и его защитник имеют право знакомиться с материалами уголовного дела в полном объеме и без ограничения во времени. 10 ноября 2014 г. мне и моему адвокату было объявлено об окончании предварительного следствия. Мы подписали соответствующий протокол и должны были приступить к ознакомлению с делом. Мы задали следователю закономерный вопрос: «Сколько в деле томов?». Мне было интересно оценить масштабы цинизма тех людей, которые заказывали уголовное дело и глупости тех, кто его услужливо стряпал. Его масштаб измеряется ДЕСЯТКАМИ томов! И это не двадцать, не сорок, а целых шестьдесят томов только предварительного следствия!!!
Не открывая дело, я уже знаю, что там содержатся сотни допросов сотрудников ИрГТУ. Работа проводилась индивидуально с каждым. Для чего? У меня есть четкий ответ на данный вопрос. Во-первых, задача состояла в том, чтобы еще раз, индивидуально, «промыть мозги» ученому люду, показать им какое благо наше сердобольное следствие свершило, обеспечив возможность моего изгнания из университета. О том, какому благу они услужливо способствовали в лице и.о. ректора Афанасьева, сегодня не говорит только ленивый. А, во-вторых, следствие очень надеялось, что кто-то из сотен допрошенных даст им новую информацию о моих «преступлениях», а вдруг кто-то выдаст им мою великую тайну, мою корысть от строительства жилья. Может быть, я брал взятки со своих сотрудников, кто эти квартиры приобретал? Может быть, что-то еще скажут, а вдруг кто-то из «обиженных», не получивших жилье (а таких тоже допрашивали) «стукнет» на меня или даже оговорит? А вдруг повезет, а может получится, потому- что, ну очень хочется.
Не получилось ничего из этой затеи, но зато получилось 60 томов. Не важно, что дело сфабриковано, важно насколько объемно оно сфабриковано! Помню, с какой гордостью предыдущий следователь любила, при случае, прихвастнуть, что в деле уже 20, 30 и т.д. томов. Им, моим обвинителям, и в голову даже не приходит такая крамольная мысль, что единственной, но очень мощной мотивацией руководителя могут быть успехи, достижения университета, решение социальных вопросов коллектива. Это выше их понимания, ведь они – то просто тупо отрабатывают «заказ». Все сотрудники университета сегодня прекрасно понимают, от кого шел заказ на мое устранение и кто с любовью фабриковал грязные доносы. Этим людям сейчас выгодно превратить все наши достижения в миф, а из меня сделать преступника. Поэтому дело пухло как на дрожжах, приобретая какие-то немыслимые масштабы. Под ширмой моего уголовного преследования творились грязные игры. Ставки видимо были велики, раз были брошены такие ресурсы. Полтора года работала следственная бригада, в распоряжение которой были приданы силы оперативных служб и подразделений МВД. Одни только многочисленные командировки в Москву могли бы окупить расследование десятка, другого преступлений. А стоимость полуторамесячной проверки деятельности университета за 2007-2012 годы командой Росфиннадзора, составленной из опытнейших ревизоров, представлявших самые разнообразные регионы нашей страны. Проверка проводилась по ходатайству следствия с нехитрой целью, хоть что-то реальное накопать против меня. Не накопали, а потому и акт проверки, проводившейся в октябре-ноябре 2013 г., сегодня надежно припрятан от коллектива в сейфе и.о. ректора Афанасьева. А результаты деятельности Афанасьева, более ранние грешки которого надежно прикрывают наши правоохранительные органы? Рано или поздно ущерб от нее будет оценен в экономических категориях. Но уже сегодня невооруженным глазом можно видеть, как благодаря этому назначенцу университет резко теряет свои завоеванные ранее высокие позиции. Как всегда, платят одним, а рассчитывается за все государство…
Что получилось в итоге? Чем больше пытались меня дискредитировать, тем больше поддержки и понимания мне стали оказывать, и тем сильнее стало происходить отторжение той новой власти, которую хотят видеть у руля ИрГТУ. Еще Платон утверждал, что «насильственная власть всегда недолговечна».
Теперь, когда объем томов был мне объявлен, и масштабы этого грязного закулисья вскрылись, следствие стало изобретать очередную операцию, направленную на то, чтобы все мои предположения и выводы о творящемся беззаконии не приобрели документально подтвержденный характер. Ведь после моего ознакомления с делом и получения его копий, убрать лишние документы или показания свидетелей стало бы проблематичным и явным. Относительно чистоплотности следствия в этом отношении, я иллюзий уже не испытываю. Для реализации своего плана необходимо было создать мне невыносимые условия для ознакомления с делом, в надежде на то, что я окончательно вымотаюсь и склоню свою голову.
Если кто не знает, то ознакомление с делом представляет собой весьма незамысловатый процесс. Обычно адвокат договаривается со следователем, приглашает фотографа, либо сам фотографирует дело и, ознакомившись с ним по копиям, подписывает протокол ознакомления с делом. Все лаконично и по-деловому, без лишних проволочек. Иначе ознакомление с делом может продлиться многие месяцы, учитывая, что один том дела включает в себя 250-300 листов, а 60 томов – свыше 15 000! Но в моем случае, как и следовало ожидать, компромиссов быть не может! На предложение моего защитника ознакомиться с делом подобным образом, мы получили категоричный отказ. По требованию следователя я должен являться к нему каждый день, находиться в его рабочем кабинете с 9.00 до 18.00 и читать дело лично, с перерывом на обед и отправление других своих естественных нужд. Снимать копии нам было позволено только с тех материалов, которые я совместно с защитником успею прочитать. Копировать материалы без их предварительного прочтения, по мнению следователя Хоменко, незаконно! При этом следователь пытается мне доказать, что фотографирование дела и его прочтение одно и то же. Другими словами, если я захочу откопировать дело, то тут же должен подписать протокол о том, что с материалами уголовного дела я ознакомлен в полном объеме, и он с легким сердцем несет его прокурору для утверждения обвинительного заключения и направления в суд. В этом случае ни я, ни мой защитник даже не успеем изложить свои возражения, составить мотивированное ходатайство о прекращении уголовного дела, что и требуется моим обвинителям. На резонный вопрос моего адвоката Орешкина о том, считает ли следователь только что скаченную в сети интернет электронную книгу ее прочтением, следователь ответил не поморщившись: «Конечно!». Что здесь еще скажешь! О приглашении фотографа для копирования дела, даже речи идти не могло. Вдруг он отфотографирует дело качественно!? Этого допустить нельзя! Может быть, потом придется что-нибудь из дела изъять или дописать, а тут и фотографии качественные получились и свидетель лишний, которые могут вскрыть совершенный подлог.
Каждый школьник помнит гениальный роман «Война и мир» Л.Н. Толстого. Причем многим он запомнился не столько по его содержанию, сколько по объему. Теперь умножьте этот объем раз в пять, и представьте, что вам придется читать не шедевр отечественной и мировой литературы, а бессмысленный трактат о человеческой глупости и правовом невежестве. Когда мозги просто отказываются верить глазам, а тем более переваривать прочитанное. При этом в кабинете постоянно находятся два следователя, их помощник, которые продолжают свою работу, допрашивают людей, обсуждают свои дела или просто болтают со всеми, кто к ним заглядывает. Но для того, чтобы удостоиться чести пребывать в этом завидном месте, я должен еще туда попадать каждый день, в течение трех-четырех месяцев. А это тоже, как оказалось, целая проблема. Нередко следователь опаздывает к назначенному им самим времени, либо его вызывает начальство, либо в самый последний момент он и вовсе отменяет встречу.
Но и эти мелкие козни и неудобства я готов пережить. Проблема моего ознакомления с делом заключается в другом, хорошо известном следствию обстоятельстве. В последнее время я перенес три операции на оба глаза на глаукому и могу читать только одним глазом. Медицинские документы имеются в деле. Читать материалы уголовного дела, без дополнительного освещения, в течение продолжительного времени грозит мне потерей зрения. Именно поэтому, я обратился к следователю с письменным ходатайством, в котором я вынужден был отказаться от дальнейшего ознакомления с делом, попросив ознакомить с делом моего адвоката самостоятельно, без моего личного участия. Все вроде бы логично, гуманно, а главное по Закону. Но не в моем деле. И здесь следователь умудрился создать горе-прецедент, неизвестный ранее юридической общественности. По мнению следователя Хоменко, адвокат может знакомиться с делом только в присутствии обвиняемого, даже если последний отказался от ознакомления с делом. Юристы, адвокаты мне могут не поверить, поэтому я публикую постановление следователя, на основании которого моему защитнику наложен запрет на ознакомление с делом без моего присутствия.
На что только мои обвинители не готовы пойти, лишь бы поскорее снять с себя ответственность, заручившись резолюцией прокурора на обвинительном заключении, направив уголовное дело в суд, переложив свои проблемы с больной головы на здоровую. Единственное, что я могу сказать в оправдание исполнителя всего этого беззакония, следователя Хоменко, это то, что он постоянно ссылается на свою беспомощность и беззащитность перед вышестоящим руководством, показывая всем своим видом, что такая, гениальная в своем роде идея (в смысле сумасшедшая), родилась вовсе даже не у него, а у некой «Большой головы», которую даже назвать то страшно! Вот оно как! А ему бедному и несчастному ничего не оставалось, кроме как только воплотить этот очередной юридический перл в жизнь. Теперь-то он уж точно этот документ войдет в историю и станет достоянием общественности, примером хронической эмболии совести и сознания. Совершая все это безобразие, ОНИ обнажают свою слабость и боязнь, а мне придают дополнительные силы и уверенность в своей правоте. Кто не боится, тот и прав, а ложь всегда ноги подкашивает! Думаю, что каждый из вас может сделать свои выводы. А я продолжаю бороться! Ниже публикую свои жалобы в Свердловский районный суд г. Иркутска и руководителю Следственного комитета России Бастрыкину А.И (здесь и здесь). О результатах рассмотрения моих обращений вы будете проинформированы в скором времени.
Ваш Иван Головных