Друзья! Перед вами материал, в котором мой защитник пытается проанализировать мотивы, побудившие следствие назначить мне судебную психолого-психиатрическую экспертизу. Мы уже информировали вас о подготовке к этой экспертизе, которую начала неугомонная Черкашина. Как я и предполагал, оценка, данная её действиям сотрудниками Российской Правовой Академии, лишь распалила нашу инквизиторшу, ни малейшим образом не заставив её хоть как-то смириться с мыслью о том, что ее постановление о возбуждении против меня уголовного дела э-э-э…. Несколько оригинально.
«…Это ваше заключение каких-то там сотрудников какой-то правовой академии не выдерживает ну ни малейшей критики!..» – вот её практически дословная реакция на вышеозначенный документ.
Вообще-то, подобное поведение в медицинских кругах считается девиантным и диагностируется как “мания величия” или “мегаломания” — симптом маниакального синдрома, выражающийся в крайней степени переоценки своей важности, гениальности, известности, популярности, власти, влияния, вплоть до всемогущества. Что ж, симптом, как мне кажется, налицо: специалисты, которые создавали российское уголовное право, формировали правоприменительную практику, сотрудники Академии, в которой работают Председатель Верховного суда и Председатель Следственного комитета России – все они пыль у ног провинциального подполковника!
И этот человек сомневается в моей вменяемости! Воистину, полон чудес мир Господа нашего, кого в нем только нет…
Напомню, первым заходом был допрос моей дражайшей супруги Клавдии Петровны, проведенный Черкашиной в надежде заполучить от нее хоть какие-нибудь показания о моем психическом нездоровье. Ну а вдруг? Не вдруг. Не на ту напала. Получила в ответ «Встречное предложение». Что ж, попытка – не пытка. Черкашина – «боец» не из мелких. Одержимая, каких поискать – будет лбом в стену бить, пока голову не проломит. В общем, дама к рефлексии не способная органически, сесть и подумать – не про нее, на полпути не останавливаемся, здравый смысл… Нет такого словосочетания в лексиконе.
Издает Черкашина Постановление о проведении экспертизы, в котором на полном серьезе ставит перед экспертами вопрос о моем психическом состоянии. Основанием для сомнений в моей адекватности послужила, как пишет следователь, медицинская карта № 1349 стационарного больного Головных И.М. В карте, конечно же, отражены симптомы моего не слишком хорошего нервного здоровья непосредственно после получения мною известия о возбуждении против меня уголовного дела. Никудышное было здоровье. Спать не мог, голова кружилась. Поставьте себя на мое место! Но следователь, решив для себя, что я болен хронически, скромно умолчала в постановлении о том, что сама же и стала причиной моего нервного расстройства. И, ничтоже сумняшеся, написала для экспертов, что я всегда был такой. Нервный. По крайней мере, был я таким последние 8 лет, в том числе тогда, когда подписывал договор застройки. А эксперты, по ее задумке, должны были это подтвердить.
В ответ на мою просьбу ознакомиться с указанной медицинской картой (карта была изъята из клиники нервных болезней ИГМУ) следователь отказала. Вынесла постановление об отказе. Ибо тайна следствия!
Еще раз: Я попросил следователя показать мне мою же собственную медицинскую карту, которую та зачем-то приобщила к материалам дела о преступлении, совершенного, по версии СК, 8 лет назад, а в ответ получил отказ!!!! ИБО СИЁ ЕСТЬ ТАЙНА ВЕЛИКАЯ! ТАЙНА СЛЕДСТВИЯ!
Ох, права моя Клавдия Петровна! Не на ту стену вывеску повесили. Я имею ввиду вывеску «Психиатрическая клиника». Точнее даже вот такую: «Психиатрическая клиника. Для буйных. Соблюдать осторожность!»
P.S.: Кстати сказать, подполковник Черкашина изъяла все мои мед. карты, которые смогла найти в городе, а не только карту № 1349. Подняла на уши все мед. учреждения, где я лечился в последние годы. Изъяла, и приобщила их к материалам дела в качестве вещественных доказательств моей вины. Теперь никто без ее официального разрешения не может к картам прикасаться, включая моих лечащих врачей. Уморить меня эта дама решила, что ли? Зная, что случись чего, без знания анамнеза ни один врач грамотного лечения мне не назначит по определению.
Пишу это и представляю Черкашину в костюме волка на сцене школьного театра. Стоит девочка Оксана, на голове у неё морда волчья из папье-маше на резиночках, уши торчат над косичками, зубы картонные. Стоит и срывающимся голоском, стараясь так, подрыкивая, декламирует строки из вчера выученной басни: “Как смеешь ты, наглец, нечистым рылом, здесь чистое мое питье мутить с песком и илом? За дерзость такову я голову с тебя сорву!…. Ты виноват уж в том, что хочется мне кушать!”. Хорошо выучила басню старательная девочка Оксана. Только слишком уж буквально поняла смысл. Не о том старик Крылов басню написал. Волк в ней – герой совсем не положительный.
И. Головных
ПСИХИЧЕСКИ ЗДОРОВ!
Наконец-то следствие ознакомило меня и Головных Ивана Михайловича с заключением судебной психолого-психиатрической экспертизы. Разумеется, психически здоров! Конечно, вменяем! Бесспорно, не страдает девиантными отклонениями и иными психическими расстройствами! Вроде бы и никто не сомневался в результатах комиссии экспертов, но, как говорится, пути Господни неисповедимы.
Ранее Иван Михайлович проявлял обеспокоенность самим фактом назначения такой экспертизы, и опасения эти, если честно, не были совсем уж беспочвенными. Эксперты государственного учреждения здравоохранения – люди умные, грамотные, но не всегда свободные в своих выводах. Наверху всегда есть руководитель, который может указать. Иногда случается, что в ходе амбулаторного исследования не удается ответить на поставленные следователем вопросы, и тогда подэкспертный принудительно, по судебному решению, помещается в стационар на срок до 21 дня. И иногда этот стационар оказывается институтом имени Сербского в Москве, куда доставляют в спецвагоне, и, прямо скажем, в не самой приятной компании. Предположу, что назначая экспертизу, следствие на что-то подобное и рассчитывало. К счастью, опытные специалисты не пошли на поводу у Оксаны Васильевны, четко отразив в своем исследовании, что перед ними абсолютно здоровый, высокоинтеллектуальный, хорошо образованный человек. Одаренная личность, без намека на какие-либо психические аномалии. При этом эксперты отметили, что в результате уголовного преследования Головных И.М. испытал сильное нервное потрясение. Что это может быть свойственно любому здоровому человеку, и ничего удивительного нет в том, что в связи с этим, он был вынужден пройти соответствующее лечение у невропатолога.
Никто из здравомыслящих людей, конечно же, не сомневался в том, что ректор Национального исследовательского университета, председатель Общественный палаты Иркутской области, заслуженный деятель науки Российской Федерации, почетный гражданин Иркутской области и просто замечательный человек, психически больным быть не может. Но при постановке вопроса ставка, прежде всего, была сделана на особенность массового сознания. Многие жители города вполне могли задуматься: «Если назначают экспертизу, значит, есть основания думать, что у Головных не все в порядке с головой. Может у него и правда «крыша поехала?! Дыма ж без огня не бывает!».
К слову сказать, первым шагом в формировании нужного заказчикам общественного мнения был сам факт возбуждения уголовного дела. Предполагалось, что когда по телевидению, радио и в газетах пройдет информация об этом, будет озвучена должность подозреваемого, сумма ущерба государству, то народ, по привычке кивнет головой и скажет: «Проворовался!». Кстати, прекращение уголовного дела обычно не вызывает таких бурных эмоций. Иные так, опять же по привычке, ни капельки не сомневаясь в своем суждении, решат: «Откупился!». Фактор времени в этом вопросе всегда играет в пользу следствия – люди забывают об обстоятельствах дела, теряют к нему интерес. Именно поэтому возбуждение уголовного дела дорого стоит и в буквальном и в переносном смыслах. Тем не менее, первый блин у Оксаны Васильевы вышел комом. Общественное мнение, безусловно, осталось на стороне Ивана Михайловича, и это очевидно для всех, в том числе и для организаторов этого дела.
Вторым шагом стало предъявление ректору Головных обвинения и, как следствие, расторжение с ним трудового договора и увольнение. Пожалуй, это был самый эффективный ход со стороны следствия, но и здесь не обошлось без промашки. Уволили ведь не преступника, не вора, уволили сильного, авторитетного руководителя, пользовавшегося поддержкой большинства научно-преподавательского состава университета.
Третьим шагом можно считать попытку ареста Головных в суде. Сразу отмечу, что изначально речь шла о заключении ректора под стражу и помещении его в следственный изолятор, но в последний момент ни столько здравый смысл, сколько страх взял верх, в результате чего следствие запросило у суда санкцию в виде домашнего ареста. Если бы суд тогда пошел на поводу следствия, то обвиняемый Головных получил бы еще одну приставку – следственно-арестованный. «Сидит – значит, виноват!» – еще одна уловка, рассчитанная на обывателя. Подленький приемчик с целью повлиять на оценку обывателем происходящего.
Следующим, четвертым шагом, стала инициатива следствия вызвать авторитетную комиссию Росфиннадзора для проверки ИрГТУ, сопровождавшаяся ложью о том, что в период деятельности ректора Головных в Политехе, якобы, расцвели воровство и коррупция. Но и здесь следователей ждало разочарование. Немногие ВУЗы могут похвастать таким порядком в организации финансово-хозяйственной деятельности, что комиссия, собственно, и подтвердила.
Но мало неудач и разочарований! Следствие продолжает использовать выданный ему карт-бланш и делает пятый шаг: назначает и проводит комиссионную, комплексную психолого-психиатрической экспертизу (это ее полное наименование). Т.е., если одна комиссия не смогла найти нарушения у Головных в работе, то пусть другая поищет нарушения у него в голове! Видимо такова была логика следователя, принявшего данное решение. Головных не только виноват, он еще и ненормален, раз решил себя активно защищать! Он безумен! Только безумец откажется от возможности прекратить уголовное дело по амнистии, признав свою вину в какой-нибудь безобидной халатности! Он невменяем, раз в свое время решил построить дома для сотрудников ВУЗа не получив с этого никакой выгоды лично для себя, а сам живет в весьма скромном дачном доме и т.д. и т.п.
Констатирую: этот, видимо, не последний шаг, тоже не дал хоть какого-нибудь желаемого для следствия эффекта. Напротив, он лишний раз убедил неравнодушных людей в тщетности и безуспешности давления на Ивана Михайловича и невозможности его компрометации в глазах общественности. Мое лично мнение заключается в том, что просчет здесь состоит не только в ошибке оценки личности Головных, но, прежде всего, личностей тех людей, которые проявляют внимание и интерес к данной ситуации, помогают и будут помогать Ивану Михайловичу, которые не утратили чувства сопереживания и способны мыслись самостоятельно.
Адвокат, кандидат юридических наук,
Максим Орешкин